Макс Мах - Хищник [СИ]

– Приходила…

– Разговаривали, – пыхнула папироской Дарья. – Она мне всякое рассказывала, книги приносила, задачки решать давала, а потом сказала, что уезжает, и все.

– И в девятьсот седьмом пришел Марк.

– Мы в госпитале встретились, – вспомнила Дарья. – У меня обострение случилось… Почки, знаете ли… А он… Я тогда думала, он служит там… лекарь или фармацевт… Красивый, интеллигентный, образованный… Шутил, читал стихи по памяти, объяснял природу болезней… Потом стал навещать.

– Три месяца, – подсказал Егор Кузьмич.

– Три месяца, – согласилась Дарья. – Потом снова, но уже в девятьсот восьмом. Тогда я думала, что он негоциант. Ездит, торгует…

– И он предложил вам…

– Родиться наново.

– В июне девятьсот девятого?

– Да, – подтвердила Дарья.

– Спасибо, я понял, – кивнул старик. – Вы помогли мне разобраться, понять, суть происходящего.

– Теперь ваша очередь! – Дарья допила старку в два больших глотка и с вызовом посмотрела на старика.

– Спрашивайте, – он не отвел взгляд, смотрел спокойно, уверенно, со значением.

– О чем? – опешила Дарья.

– О чем хотите.

– Вы спросили меня, "слышу" ли я зов. Я его "слышу", но не понимаю. Кто это? Что они говорят? Что такое эти "камни".

– "Камни" – "камни" и есть, – Егор Кузьмич отпил из стакана, закурил новую сигаретку, вернее, извлек ее из воздуха уже раскуренной, как в какой-нибудь фильме про магов и волшебников. – Кто сподобился их "услышать", знает – это "камни". Притом на всех языках. Кто какой знает, на том и узнает. Что они такое – длинный разговор. Да, и не знаю я ответов на все вопросы, я даже многих вопросов задать не могу, Дарья Дмитриевна, потому что не знаю, о чем спрашивать. Коротко говоря, полагаю, что их кто-то создал. Кто? Когда? Как и зачем? Бог весть, хотя кое-какие предположения у меня имеются, не без того. Но это в другой раз как-нибудь. А пока достаточно принять, что они – суть изделия, но, как бы это сказать… Понимаете, княгиня, "камни" не машины. Не приборы. Не вещи в нашем понимании этих слов. Они, словно бы, живые, и вполне сопоставимы с природным разумом. С нашим, например. Человеческим. Только думают они по-другому. Понимаете, о чем говорю?

– Да, – кивнула Дарья. – Наверное… Но… Они ведь звали меня? И сейчас зовут, я это чувствую. Но я их не понимаю. А вы?

– Они редко говорят со всеми сразу. Обычно только с кем-нибудь одним, но этот кто-то должен обладать некими способностями, комплексом особых черт… Снова же, не возьмусь объяснить, но чувствую, именно так дело и обстоит. Вы ведь и раньше "слышали", ведь так?

– Я не только слышала, я и "видела", – Дарья помнила все свои видения, ни одного не забыла.

– И вы математик…

– А это-то тут причем? – удивилась она.

– Не знаю, но музыканты и математики встречаются чаще других.

– И что? – насторожилась Дарья.

– Если зовут, значит, что-то скажут. А что и зачем, не угадаешь. Их "пути" неведомы и в большинстве случаев, как мне кажется, принципиально не постижимы. Нами не постижимы, поскольку не наши это пути.

– А причем здесь номады?

– Хороший вопрос, – усмехнулся старик. – Еще старки хотите?

– Хочу!

– Держите!

Новый стакан возник рядом с прежним – пустым.

– Во вселенной множество обитаемых миров, – Егор Кузьмич встал, застегнул ворот и оправил пояс и портупеи. – И расположены эти миры не только в пространстве, но и во времени. Тот мир, к слову, в котором вы жили, не уникален, есть и другие варианты истории. И в большинстве мест летающих кораблей нет.

– Как так? – ошеломленно спросила Дарья, даже забывшая от потрясения про стакан в руке.

– А откуда берутся гравитонные эмиттеры, например? – прищурился Егор Кузьмич.

– Их же… – начала было Дарья, но тут же все и поняла. – Вот черт! Я просто об этом не подумала!

Ну, разумеется, не подумала. Ведь она знала, что некоторые технологии, используемые на Верфях и в Арсенале, людям пока недоступны. Не в том смысле, что не достать, а в том, что пупок развяжется, придумать, как все это сделать самим, и из чего сделать – тоже вопрос. Тот же металкерамит, или полимерные конструкты, или вот еще "лунное серебро". Ясно, что кто-то другой – и, вероятно, не на Земле – производит все эти штуки, за которые приходится платить втридорога. Впрочем, расценок Дарья не знала. Это секреты не ее уровня компетенции и допуска. Она знала лишь, что существуют посредники – серьезные дельцы, никогда не объявляющие себя публично. Эти воротилы всегда остаются в тени. Их безопасность обеспечивают секретная служба и контрразведка. И только они знают доподлинно, кто привозит гравитонные эмиттеры или печи для выплавки титана и алюминия. Именно за этими секретами охотились цинцы, у которых, судя по всему, возникли проблемы с их прежним поставщиком.

– Значит, вы?…

– "Лорелей" – вольный торговец, – Егор Кузьмич подобрал с пола шинель и начал вдевать руки в рукава. – Но, разумеется, мы не единственные. Есть и другие. Номады, например. Мы знаем, где и что можно купить, вернее, выменять. Обычные деньги, как вы, должно быть, догадываетесь, княгиня, в Великом Космосе не в ходу. Нужно искать эквиваленты, мы этим и занимаемся.

– Тогда, зачем напали номады? Конкурентов уничтожают?

– Могло бы быть и так, – кивнул Главный Кормчий, стремительно возвращавший себе прежний облик. – Но эта война развязана из-за вас.

– Из-за меня?!

За время их короткого, но содержательного разговора, Егор Кузьмич удивил Дарью не раз и не два. Но последнее замечание буквально вышибло из нее дух.

– Из-за вас, – подтвердил Кормчий, надевая фуражку. – Да, не расстраивайтесь вы так, Дарья Дмитриевна! Никто вас ни в чем не винит. Просто… У них ведь тоже есть люди, "говорящие" с "камнями". Подозреваю, что им стало известно про что-то очень важное. Могу даже допустить, что номады и сами не знают, что это такое и для чего нужно. Но "камень" зря не "скажет". Раз "позвал" и сообщил, значит, что-то важное.

– Вы говорите об сойсшерст?

– Приходилось слышать? – насторожился Кормчий.

– Да, – кивнула Дарья. – Карл допрашивал одного бандита, тот сказал, эти с красными лицами ищут сойсшерст, что означает "ключ от двери", и что это есть у меня или у Карла, или мы знаем, где его достать.

– Ну, я где-то так и думал, – Егор Кузьмич поправил фуражку и выудил из ниоткуда очередную сигаретку. – Все время эта гадость всплывает, и каждый раз, то Марк, то Грета, то Карл к этому примешаны, но я еще тогда, двадцать лет назад знал – ниточки к вам тянутся, княгиня, а отчего так, Бог весть. Ребус! Но мы его… Впрочем, достаточно! Вы же сюда не со мной лясы точить пришли, разве нет?

– Да, но…

– Идите! – остановил ее Главный Кормчий. – Идите, вас ждут!

И, развернувшись, ушел в мгновенно сомкнувшуюся за его спиной тень.

Дарья осталась одна.

"Что же мне делать?" – и словно, в ответ на ее вопрос "зов" усилился, и через мгновение Дарья поняла, кто и куда ее зовет. Это был ничем не примечательный розоватый камень, похожий на обыкновенный булыжник. Ну, почти похожий, поскольку с первого взгляда становилось ясно – он не от мира сего.

Дарья подошла почти вплотную.

"Что теперь?" – На самом деле, вопрос был задан машинально, поскольку ответа Дарья не ждала. Однако ответ пришел.

Слушай! – "сказал" кто-то, словно вбив это значение в ее мозг.

Смотри!

Запоминай!

И Дарья увидела. Не образы – символы. Не объекты – абстракции. Не значения, а смыслы.

"Я…" – но думать было некогда. Перед ней, открывшейся "потоку", впустившей в себя "чужую речь", формировалась история вероятностного будущего, и это была самая потрясающая история из тех, какие она не могла себе даже нагрезить…

3. Марк

"С первым блеском зари – заварухе конец.

С поля боя сползла непроглядная мгла -

Ассагая не выпустит кафрский мертвец,

Побуревшею кровью покрыты тела…"

В зеркале торчало отражение голой Греты, и голос в башке, разумеется, принадлежал ей.

– Уйди! – потребовал Марк.

"Было бы предложено!" – фыркнула Грета и ушла из сознания.

Теперь Марк видел в зеркале себя, и это ему нравилось больше. Он вообще не любил путать сущее с воображаемым. Это Грета могла запросто "усадить" их с Карлом с собой за стол и вести с ними непринужденную беседу, отслеживая параллельно "внешний" мир, чтобы не сболтнуть лишнего при свидетелях. А он таких извращений терпеть не мог. Психопат? Да. Но вменяемый психопат.

– Берримор! – позвал он.

– К вашим услугам! – Дома дворецкий всегда был рядом. Собственно, он и был домом, или, как минимум, живой душой Маркова крома.

– Что слышно о княгине?

– Жива, но временно недоступна.

– Звучит двусмысленно! – усмехнулся Марк, натягивая трусы.

– Двойные смыслы рождаются там, где отсутствуют простота и искренность, – Берримор был тот еще философ, и в этом-то, на самом деле, и заключалась вся прелесть ситуации. – Зачем вы носите трусы, Марк? Зачем одеваетесь согласно этой дикой моде? Вы же терпеть не можете все эти тряпки!